Как же было больно писать обзор французского шедевра Clair Obscur: Expedition 33 без спойлеров. Заниматься таким неблагодарным делом — всё равно что пытаться словами передать впечатления от прыжка с парашютом. Теперь, когда все определились, хотят ли они окунуться в увлекательный мир «Экспедиции», можно перейти и к десерту, смакуя каждую оригинальную находку этого удивительного нарратива.
Если кто-то ещё не прошёл игру, то вам здесь делать нечего — милости просим пройти в обитель Художницы, а уже потом вернуться сюда в попытках осознать всё происходящее. Ну или не жалуйтесь на спойлеры — они будут сплошь и всюду.
Начнём как «Экспедиция» — издалека
Что такое «сюжетная игра»? Наверное, что-то про историю. Ведь регулярно в подборки на такую тематику попадают BioShock, The Last of Us, Red Dead Redemption — тайтлы с сильным личным приключением. Историей, которую легко экранизировать: настолько филигранно в ней расставлены акценты. Да и элементы таких игр работают исключительно на то, чтобы подчеркнуть нарратив. Кто-то что-то скажет про интерактивное кино, но сюда придёт Clair Obscur: Expedition 33, демонстрирующая, что геймплеем вовсе не абсолютно пренебрегать, чтобы сделать absolute cinema.
«Экспедиция» выделяется среди прочих игр десятилетия как минимум тем, что её делали изгнанники из Ubisoft, выбравшие творчество вместо скучной штамповки. Она больше напоминает тайтлы 15- и 20-летней давности, когда чёткие игровые формулы не сформировались, а разработчики пробовали делать всё подряд, чтобы завоевать своё место под солнцем. Энтузиазм, которым они пылали, отразился на всём. В особенности — на истории, так как здешние сценарные ходы можно назвать как угодно — возвышенными, смелыми, крышесносными, — но не ординарными и предсказуемыми. Очевидно это становится уже на старте.
«Гоммажная» завязка
Clair Obscur: Expedition 33 не по душе объяснять геймерам свои секреты: пролог и первый акт нацелены лишь на то, чтобы разложить перед игроком как можно больше загадок. При этом таинственность не становится самоцелью: уже на старте вы можете получить достаточно информации о текущем положении дел, если сами того захотите. Более того, стартовая трагедия ощущается весьма прохладно, если вы не воспользуетесь коротким вступительным приключением за Софи в сопровождении целого ряда декоративных NPC.
Декоративных исключительно в хорошем смысле. Если в Genshin Impact у NPC нет никакой цели, кроме задержки игрока внутри мира, то скромный пул «неписей» в Clair Obscur ограничен как миссией, так и временем: лор должен быть расписан в максимально короткие сроки, да покрасочнее. Разногласия из-за ребёнка, предстоящая смертельная экспедиция, прощальный подарок от Софи и учеников — всего этого достаточно, чтобы за полчаса знакомства с героями тебя уже бросало в дрожь от растворяющейся из-за Гоммажа возлюбленной Гюстава.
И жутко становится даже не от каких-то нарочито трагичных акцентов, а от обыденной обречённости городских обитателей — за десять минут до Гоммажа Маэль, хихикая, толкала Гюстава в плечо и шутила о том, что его бывшая возлюбленная вот-вот обратится в пыль. Превратить такое страшное событие в праздник, отправлять экспедицию на смерть с песнями и плясками, пытаться как можно раньше зачать детей, чтобы прожить с ними как можно дольше, — с такими вводными не нужно никакой искусственной драмы или натужных слёз. Гоммаж скажет всё за героев.
Дальнейшие события в чём-то напоминают Dragon Age: Origins. Несколько тёплых бесед с экспедицией, с которой протагонист жил бок о бок всю жизнь, и отряд тут же разрывают на части. Разрывают не где-то за кадром — придётся ходить среди целых гор из мёртвых тел наших товарищей, ещё и вперемешку с трупами предыдущих экспедиций, чтобы осознать всю наивность и безнадёжность их миссии. Какой ещё преобразователь люмины, какие разработки Гюстава? Он в момент понимает заплаченную цену и принимает ответственность за неё на себя, не находя другого выхода, кроме суицида из-за безысходности. Хорошо, что рядом оказывается Люнэ — ходячий прагматизм на ножках. Благодаря тому, что она уговаривает его поискать выживших, чуть позже Гюстав найдёт для себя новую мотивацию — спасти Маэль.
Интересный факт: если вы пересмотрите сцену высадки на остров после первого прохождения, то во время резни на берегу увидите Версо, который спасает Маэль.
«Выживач» и сбор отряда
Начиная с этого места в процессе своего взаимодействия Гюстав и Люнэ показывают высший класс драматургии, неподвластный современной BioWare с её вылизанными и стерильными персонажами. Наша одержимая учёная ставит здравый смысл превыше всего — поиски Маэль в опасных дебрях явно не укладываются в логику выживания на неизвестном острове. Гюстав же эмоционален донельзя: для него Маэль и дочь, и сестра, и самый дорогой человек из экспедиции. На этом контрасте наши приключенцы успеют по пути десять раз поссориться, покрыть друг друга ругательствами с ног до головы, не говоря уже о регулярных перебиваниях, дразнилках и подколках, что уже делает их на порядок живее театралов из RPG, наигранно зачитывающих игроку свою биографию от корки до корки.
Здесь нас тоже побалуют лагерными посиделками, но это будет выглядеть не рассказом о трудовом резюме вашего соратника, а каким-то случайным выбросом скопившихся в душе историй. А ведь у нас ещё и два разных протагониста, из-за чего вся эта персонажная химия выходит на новый уровень, окончательно взрываясь в концовке. Впрочем, до неё ещё далеко.
На данный момент нам показали главную проблему этого мира и в самых общих чертах обрисовали планы по её решению. Осталось сдобрить всё это тайнами и лором, что и знаменует встреча героев в Особняке — настоящем нарративном украшении Clair Obscur. Он одновременно представляет собой и неразгадываемую загадку, и лорный справочник, и самый настоящий спойлер. Но чтобы с самого начала понять, что к чему, нужно быть тем ещё сверхразумом. Особняк, Куратор и Ренуар — всё это придётся по частям складывать в целостный сюжет. Никто не собирается за ручку водить вас по всем мировым тайнам, и это та деталь, которая делает развязку истории столь занимательной. И теперь, когда игрок подцеплен на крючок сюжетной интриги, следует презентация деревни жестралей и Сиэль.
На полное описание изумительности жестральского колорита не хватит и трёх статей. Если кратко, то жестрали тупые и сильные, но как это при желании можно по-разному обыграть. Достаточно превратить это в жизненную философию, и тогда постоянно переворачивающийся по ходу разговора с ходячими швабрами троп «тупой силы» создаст ощущение, что единственные тупицы в этой обители разумистов — это Гюстав и компания.
Цимес в том, что эти придурки что угодно могут привязать к драке — театр, медицину и ту же философию. В конечном счёте каждая сфера человеческой жизни для них работает по-другому, из-за чего даже такой скромный набор отличающихся черт заставляет чувствовать, что перед тобой принципиально другая культура. Логика, мотивация, мироощущение — для жестралей всё это перевёрнуто с ног на голову, чему явно способствует и их бессмертие. Их никак не назовёшь людьми, переодетыми в другую расу, — это реально какая-то другая вселенная гениев.
С другой стороны, а что с них взять, если жестрали — порождение детской фантазии Версо? Это относится и к миру Clair Obscur: Expedition 33: он нелогичен и сюрреалистичен ровно до той поры, пока не становится ясно, что это всё одна большая картина. Причём неоднородная — вместе с ребяческими шалостями Версо сюда затесались дикие монстры Клеа и карикатурные персонажи Алины. Поэтому за одним углом здесь шутки-прибаутки, а за другим — жестокая и безобразная смерть, что как бы символизирует разницу между детским и взрослым мирами.
На тему картины нам тоже откровенно намекают, но этого не понять так просто отечественному игроку, если специально не углубляться в тему. Видите ли, «гоммаж» значит «стирать ластиком». Clair Obscur переводится как «светотень» — художественная характеристика, которая определяет распределение светлых и тёмных зон, позволяющее зрительно воспринимать объём и рельеф. Ну и «Люмьер» — это «свет». По миру тут и там раскиданы художественные «Мастерские», куда нас довольно быстро пустят, хоть и выполнить испытание оттуда будет практически невозможно, однако антураж весьма говорящий, не находите?
Последний рывок перед концом первого акта — поиски Эскье. Помимо того, что они сами по себе комичны донельзя, нас ждут ещё и побочные лагерные сцены с кошмарами Маэль — Алисия и Ренуар начинают усердно вертеться именно вокруг неё, что намекает особо внимательным на то, что лорная значимость Маэль будет не меньше, чем у Гюстава. Спустя полчаса первый акт закончится, и мы узнаем, что это смещение акцентов сделано не просто так, но времени попрощаться с Гюставом у нас уже не останется.
Версалити
Смелость. Нужна невероятная сценарная смелость, чтобы убить несчастного Гюстава в конце того самого первого акта. Времени прошло ещё всего ничего, для него так старательно подбирали предысторию, выстраивали отношения с сопартийцами — и всё ради чего? Правильно, чтобы нам же обиднее и было. Теперь миссия, мечты и наследие Гюстава переложены на юную Маэль, которая вот-вот сойдёт с ума от всего, что на неё навалилось. Нам же предстоит рулить за таинственного незнакомца Версо, который ещё и как-то связан с текущим сюжетным антагонистом — эмпатия вышла из чата.
Хотя вышла ли? Так кажется только на первый взгляд. Гюстав и Версо для игрока — это две стороны одной медали: зона комфорта и пугающая неизвестность. Как бы это кощунственно ни звучало, но смена протагониста в конечном счёте работает как развлечение: она не даёт игроку заскучать за просмотром сотой по счёту сцены с бросанием Гюставом камней в воду и рассказом о его утопических мечтах.
Версо — персонаж с куда более глубоким и многоэтажным конфликтом. Он несколько раз обманывает не только свой новообретённый отряд, но и самого игрока. И каждый раз думаешь: «Вот ведь мерзавец, ну кто так делает!», но смешанное с сочувствием осуждение длится только до его финального раскрытия, когда не остаётся ничего, кроме как извиниться перед героем со столь трагичной судьбой.
Но в начале второго акта мы ещё не знаем, чего от него ожидать, поэтому каждый его эксцентричный поступок подбрасывает всё больше и больше дров в костёр интриги. Таинственность Версо мотивирует нас проводить больше времени в лагере, где он делится с командой собственными секретами. Здесь ещё не до конца понятно, то ли сын Ренуара действительно устал от бытия, то ли, наоборот, мечтает о весёлой и безмятежной жизни, которой лишила его столь непростая судьба. Сцены семейных разборок нарисованных Дессандров и новый сопартиец Моноко не делают ситуацию сильно понятнее.
Даже наоборот: они создают ощущение явного диссонанса в восприятии Версо. Вроде и Эскье, и Моноко отзываются о нём исключительно положительно, да и не заметить его повышенную заботу о Маэль невозможно, но в то же время он путешествовал со множеством экспедиций, причём до момента, пока их не уничтожал Ренуар. А тут ещё и в недавнем кошмаре Маэль он насаживает на клинок своего товарища. Может, всё дело в том, что в решающий момент он не сможет сделать выбор не в пользу семьи? Ответ на этот вопрос не узнать заранее, ещё и с его коронной фразой «Семья — это сложно». Таких противоречивых протагонистов — один на миллион.
Игрок только и может, что пытаться склеить кусочки пазла в голове, пока мы разим аксонов и пробиваемся к Художнице. На моменте уничтожения нарисованного Ренуара самые умники и умницы уже могут догадаться, что к чему. Лично я в этот момент слишком остро ощутил себя жестралем, так как чувствовал явный подвох, но при этом даже не мог представить, как изначальный конфликт развернётся на 180 градусов. Окончательные акценты расставляет письмо от Алисии — становится понятно, почему Версо единственный не радовался поражению Художницы и возвращению в Люмьер.
Структурно второй акт принципиально отличается от первого. Его задача — не столько знакомить игрока с ситуацией, сколько обманывать его, чему способствует непредсказуемый протагонист. И за счёт использования тесной связи Версо со всеми участниками процесса сценаристы могут постоянно маневрировать от честных откровений к закадровым недоговоркам, от «мушкетёрского» отрядного единства к трагедии нарисованных родственников. И на этом месте игра круто прокатывает нас на эмоциональных качелях, подводя к своей главной философской дилемме.
Жить, чтобы любить или рисовать?
Две семьи, два мира, две вселенные. Какую сторону выбрать, если у каждой есть своя правда? Разработчики намеренно не рассказывают нам ничего о реальном мире, чтобы нельзя было пуститься в сравнения. Нет, вопрос звучит здесь совсем по-другому: «Сладкая ложь или суровая правда?» Пусть это и спускает всю эту драму с недосягаемых высот на уровень «матричных» мотивов, но с творческим подтекстом история приобретает куда более глубокий и трагичный оттенок, так как поднимает вопрос человеческого наследия как такового.
Так ли далеко будущее, где творческие способности выйдут на новый уровень? Искусственный интеллект уже способен генерировать всё, что душе заблагорассудится, пусть и не на самом впечатляющем уровне. Но пройдёт ещё 100-200 лет, и VR-миры с пугающе достоверной проработкой перестанут быть фантазией. Что, если мы придём к моменту, когда каждый человек сможет дарить жизнь собственной вселенной, населять её персонажами со своими чувствами и страхами?
Что-то из этого будет первично, а что-то — вторично, но определиться с порядком будет не так просто. Уже сейчас нейросети в процессе генерации могут выдать неожиданный результат, а когда они будут оперировать куда большими объёмами информации, то родить что-то (или кого-то) вне замысла и контроля автора будет ещё легче. Просто представьте персонажей, которые потенциально будут живее, ярче и достовернее реальных людей, особенно если мы будем деградировать как вид из-за повышающегося удобства жизни. Будем ли мы вправе судить кого-то только на правах создателя и куда нас это приведёт?
Версо против Алисии. Интернет уже заполнен спорами о том, кто из них прав, а кто виноват. Для кого-то Версо — эгоист и сноб: человек, пожертвовавший целым миром только для того, чтобы снять с себя груз ответственности. Другие не переносят Алисию — инфантильная девчушка-неудачница не смогла найти себя в жизни, из-за чего выбрала вечное бегство от проблем, прикрываясь спасением выдуманного мира. Но фокус в том, что они не так уж и сильно различаются. Оба младших Дессандра — те ещё эгоисты, так как ставят свои интересы выше интересов семьи.
А вот эгоисты ли оба Ренуара? Ведь они добиваются жизни для близких людей вопреки всему. Да, это всё ещё их представления о счастье родственников, поэтому можно сказать, что они пытаются удовлетворить себя, но ведь настоящий Ренуар в конце концов поступился своими принципами, чтобы его дочь была счастлива. Как говорил нарисованный отец семейства Дессандр, «кто здесь действительно рисует жизнь, а кто — смерть?»
Про Клеа и говорить нечего — бедной девушке довелось быть единственным рационалом в семье сумасбродных творцов, ещё и природа, как назло, одарила её удивительным талантом. Клеа — это ещё одна контрастная личность, без которой конфликт Алисии был бы неполным. Замухрышка, меркнущая на фоне гениальной сестры, несчастная девушка, винящая себя в смерти брата, «младшенькая», которую родители не воспринимают всерьёз — чем больше подобных деталей открывается в бэкграунде персонажа, тем убедительнее он становится.
Если персонажи обнажают клинки, то между ними стоит противоречие, которое нельзя разрешить иначе. Со зрительской колокольни всегда можно сказать, что Версо мог не страдать ерундой, схватить в охапку Сиэль с Люнэ и пуститься кутить по нарисованным просторам, а Алисии было достаточно лишь изредка посещать Холст, соблюдая баланс между творческой и личной жизнью. Но сказать такое — проигнорировать всю предысторию персонажей, все переплетения обстоятельств, приведших героев в ту точку, где смерть становится для них желаннее жизни в нежеланном мире.
Даже после того, как главные герои наставляют друг на друга шпаги, остаётся аудитория, недовольная концовкой — якобы она обесценивает всё, ради чего мы сражались до этого, да и какой это всё имеет смысл, если в итоге мы живём во «сне собаки»? В каком-то смысле рядового зрителя можно понять: он обескуражен банальной несправедливостью, порождённой эгоизмом творческих людей. Но не стоит забывать, что эгоистичным творческим людям принадлежат и все достижения нашего мира, только мы не знаем цену, которая за них уплачена.
Алина подарила жизнь целому новому миру. Она одновременно и охраняет наследие сына, и сводит себя с ума. Этим похожи все персонажи Clair Obscur — у каждого из них есть свой груз, но они не могут с ним справиться и просто бегут. Нарисованная Алисия бежит от вражды, Алина — от потери, Версо — от правды. Но бежать можно лишь до какого-то момента: в конце самым стойким предстоит доказать свою истину, определяющую судьбу всех остальных. Но этот выбор будет продиктован не благом для всех, а правом сильного, так как наши герои всё ещё остаются обыкновенными, слабыми и грешными людьми, а не какими-то невозмутимыми супергероями, способными возвыситься над миром. Основной дуэт так и заканчивает эту историю.
В этом чудо неповторимого сюжета Clair Obscur: Expedition 33 — здесь нет правильного ответа. Нет никакого универсального учебника или читерской шпаргалки, позволяющих разрешить всё так, чтобы всем было хорошо и все были счастливы. У каждого человека своя правда. Каждая ситуация имеет свои оттенки. И только искусные художники в своей картине могут отразить всю эту неоднозначную палитру. Это игра про мир, построенный на страданиях погибшего мальчика. Про персонажей, живущих несбыточными иллюзиями. Каждый из них совершает ошибку, но именно это и даёт право нарисованному становиться человечным.
